Политеизм (от греч. poly, «много» и theos, «бог»), многобожие, почитание многих богов.
Политеизм возник в раннеклассовом обществе: он развился из полидемонизма — почитания разрозненных духов родо-племенных религий — как отражение в идеологии социального расслоения, а также как усложнение религиозной фантазии. В политеизме сверхъестественный мир представлялся как иерархия богов, обладающих большей или меньшей властью, имеющих каждый своё индивидуальное имя, свой облик (часто антропоморфный) и свою определённую сферу управления в природе и обществе. Во главе пантеона, в соответствии с земной властью, стоит верховный бог, но не единственный, в отличие от монотеизма. Политеизм не исключает признания богов других народов. В ритуале политеизма главную роль играет жречество, группирующееся вокруг храмов. Таковы были религии древних египтян, греков, римлян и др. народов древности, а также современных Индии, Японии и тропической Африки.
Полигиния (от греч. poly, «много» и gyne — «женщина, жена»), многоженство, одна из исторических форм брака, появляющаяся уже на ранних этапах первобытного общества, но преимущественно свойственная патриархату.
В поздних формах полигиния сохранялась в классовом обществе и встречается главным образом у мусульманских народов Востока преимущественно в среде господствующих классов. Иногда вместо термина «полигиния» неточно употребляется термин «полигамия».
Полигамия (от греч. poly «много» и gamos, «брак»), многобрачие в форме как многоженства, так и многомужества. Часто термин полигамия неточно используется для обозначения одного только многоженства (см. Полигиния).
Полиандрия (от греч. poly, «много» и aner род. падеж andros, «мужчина, муж»), многомужество, редкая форма брака (см. Брак и семья), при которой одна женщина имеет несколько мужей.
В 19 в. полиандрия еще бытовала, в частности, у алеутов и некоторых групп эскимосов: ещё позднее она сохранялась у некоторых этнографических групп Тибета и Индостана. Различаются «братская» форма полиандрии (тибетцы) и «неродственная» (например, Южная Индия).
Подсечно-огневое земледелие, одна из примитивных древних систем земледелия лесной зоны. В лесу рубили деревья или подсекали их, подрезали кору, чтобы они высохли. Через год лес сжигали и производили посев прямо в золу. Такое поле давало хороший урожай первый год без обработки земли: потом требовалось рыхление участка ручными орудиями: через 2—3 года поле истощалось и его забрасывали, пока не вырастал лес. В зоне вторичных лесов выжигали кустарник и даже болото, дёрн. При подсечно-огневое земледелие земледельцы время от времени меняли своё поселение. Подсечно-огневое земледелие было распространено в зоне широколиственных лесов как Европы, так и Азии с эпохи неолита: в горных и северных таёжных лесах умеренного пояса оно сохранялось у некоторых славянских и германских народов до середины 19 в. В Южной Европе оно изжило себя уже в нач. 19 в., однако в таких районах, как Арденнские горы или на острове Корсика, просуществовало до сер. 19 в. Сохранялось оно до сер. 19 в. и в широкой зоне лесов Северной Америки у европейских переселенцев.
Разновидности подсечно-огневого земледелия с тропическими культурами и теперь широко распространены в Центральной Африке (система «читамене» у народов банту), Юго-Восточной Азии («ладанг» у бирманцев, вьетнамцев и др.), Океании (у папуасов Новой Гвинеи и др.), у индейцев Южной и Центральной Америки («мильпа») и т. п.
Так, в Африке мужчины обрубают с деревьев ножами ветви, а женщины укладывают их (вместе с сухой травой и кустарником) толстым слоем на поле. После сжигания перед началом дождей делают посадки, окружив участок массивной изгородью. Преобладают смешанные посевы зерновых (просо), бобовых и корнеплодов. Просо на второй год сменяет арахис, на третий год преобладают бобовые. В горных тропических лесах у папуасов Новой Гвинеи рубка леса и очистка участка производилась каменными топорами и деревянными ручными веслообразными орудиями. Посевы ограждаются изгородями от диких свиней. Посевы культурных растений, как правило, смешанные.
Побратимство, одна из форм искусственного родства, обычай, по которому двое или несколько не состоящих в кровном родстве людей устанавливали между собой связь, приравниваемую к родственной. Установление отношений побратимства сопровождалось клятвой и обрядами (главным образом символическим смешиванием и питьём крови). Побратимы должны были помогать друг другу в нужде и опасности, оказывать друг другу гостеприимство, иногда — участвовать в кровной мести.
Племя, один из типов этносоциальной организации, с характерной тенденцией к культурно-языковому единству и эндогамии.
В разные исторические эпохи племя выглядело по-разному. У низших охотников и собирателей оно, как правило, представляло собой группу общин, в определённые периоды года собирающихся вместе для проведения общих ритуалов, церемоний, коллективных охот, обмена информацией, устройства браков и т. д. Такие племя насчитывали от 150-200 до 1000-1500 человек (450—500 человек в среднем). Они известны у австралийцев, семангов, пигмеев бассейна Конго, бушменов, западных шошонов, части эскимосов и др. У этих народов размеры племени диктовались прежде всего необходимостью физического воспроизводства населения, и высокая степень эндогамии (70—90%) сближала их с популяциями. Нижняя граница размеров племени диктовалась условиями выживания относительно эндогамной группы при запретах на браки с определёнными категориями соплеменников и характерных для первобытности высоких показателях рождаемости и смертности. Высшая граница определялась степенью интенсивности контактов в условиях бродячего, полубродячего или относительно оседлого образа жизни при отсутствии какого бы то ни было транспорта. Территория племя колебалась от 200—300 км² в наиболее благоприятных условиях до 40 и более тыс. км² — в экстремальных условиях пустынь или арктических районов. При отсутствии какой-либо формы централизованной власти единство общин в таких племенах держалось не только на межобщинных браках, но и на сопутствующих им обязанностях взаимопомощи в случаях хозяйственных и социальных кризисов. Межобщинные контакты диктовались необходимостью посещения соседних богатых пищей угодий в случае голода, пополнения резко уменьшающейся в численности общины новыми адоптированными членами, ведения сезонных коллективных охот п т. д. Для снижения социальной напряжённости в общине отдельные её члены должны были время от времени менять свою общинную принадлежность. Следовательно, в рамках племени создавались основы для выработки единого языка или диалекта и единой культуры. Но это проявлялось лишь в тенденции, так как описанные объединения имели открытый характер. При отсутствии каких-либо серьёзных географических барьеров территориальные и социальные границы племени не отличались жёсткостью. Они были сравнительно легко проницаемы и для культуры, и для языка. Каждая община имела свою систему брачных, хозяйственых и социальных связей, как внутренних, так и внешних, и это порождало культурно-языковую непрерывность в рамках довольно широких ареалов. Ей сопутствовала и этническая непрерывность со специфическим диффузным групповым сознанием: члены разных общин представляли себе границы своей общности весьма по-разному и включали в них разные соседние группы. Нередко племена не имели самоназваний. Люди без труда меняли самоназвание, переходя на новое место обитания или заимствуя его у соседей. Смена этнической принадлежности и процессы этнического смешения в этой обстановке проходили без больших сложностей. Всё это, по-видимому, позволяет видеть в описанных племенах не сложившиеся этносы, а этносы в стадии формирования, «протоэтносы». Лишь в обстановке тесных контактов с более развитыми обществами у охотников и собирателей могли возникать более строгие племенные границы, специфический культурный комплекс, связанный с некоторой специализацией хозяйства, а также ярко выраженное племенное (этническое) самосознание. Но при этом они нередко утрачивали свой родной язык и переходили на язык соседей. Такие процессы зафиксированы у некоторых групп пигмеев, бушменов, сандаве, хадза, семангов, аэта и др. Племена охотников и собирателей могли входить в более крупные общности — соплеменности или семьи племён, — отличавшиеся некоторым культурно-языковым своеобразием.
Иными были племя у высших охотников, рыболовов и собирателей и у ранних земледельцев и скотоводов. На первых порах после перехода к оседлости на основе более эффективного хозяйства отмечался рост изоляции отдельных общин, которые, достигая размеров от 200—300 до 1000—2000 человек, могли теперь сами осуществлять функцию воспроизводства населения. В некоторых случаях это вело к формированию племени на основе таких отдельных общин. Племена-общины известны в некоторых районах Южной Америки (трумаи, камаюра и др. в верховьях Шингу), Новой Гвинеи (беррик и др. в верховьях р. Тор) и т. д. Все же вскоре эта тенденция отступала перед другими, действовавшими в противоположном направлении. Уязвимость отдельных общин перед лицом хозяйственных, социальных и демографических трудностей и здесь стимулировала развитие и укрепление межобщинных контактов. Однако теперь механизмы интеграции определялись не столько межобщинными браками, сколько возникновением позднеродовой организации с её разветвлённой социальной сетью, возрастными классами, мужскими домами, партнёрством, системой лидерства (см. Бигмены, Старейшины) и пр. Всё это влекло становление более строгой племенной организации в период позднеродовой общины. Правда, и здесь племя нередко представляло собой аморфную группу с нечёткими границами, в особенности в районах с хуторской системой расселения. Так, у папуасов-чимбу, например, племя являлось всего лишь военным союзом, и в зависимости от расстановки сил и изменений в межобщинных отношениях его состав мог меняться. Всё же в целом теперь состав племя был относительно устойчив:
во-первых, в нём имелись механизмы смягчения последствий вооруженных столкновений, которые не действовали по отношению к иноплеменникам:
во-вторых, в нём и, как правило, только в нём функционировали особые экономические механизмы, укреплявшие социальные связи:
в-третьих, в нём со временем складывались свои религиозные культы.
Вместе с тем у ранних земледельцев картина культурно-языковой и этнической непрерывности была представлена довольно широко. Лучше всего она изучена у папуасов Новой Гвинеи. Племена часто не имели самоназваний, хотя для соседей обычно названия имелись. Во многих случаях отсутствию чёткого племенного самосознания племя соответствовало отсутствие этногонического предания. Как правило, последнее имелось лишь у входивших в племя родов и реже фратрий. Поэтому племенное единство часто воспринималось только в настоящем времени безотносительно к прошлому и будущему. С одной стороны, это облегчало интеграцию в племя чужаков, но с другой — ослабляло единство племени. Племя ранних земледельцев и скотоводов (энга и чимбу Новой Гвинеи, ленду Восточной Африки, кубео Бразилии и т. д.) достигали размеров нескольких тысяч человек, а объединявшие их соплеменности — 10-15 тыс. чел. В этот период этносы кое-где уже отождествлялись с племенем либо с соплеменностями.
В предклассовых обществах племя почти повсюду превратились в важную социально-потестарную единицу, и централизованная система управления стала теперь едва ли не ведущим фактором племенной интеграции. В ряде случаев (у некоторых групп фиджийцев, у гавайцев, тонга и таитян в Океании, у свази, зулу и лози в Южной Африке, у натчи на Юго-Востоке США и т. д.) племена входили одним из компонентов в иерархические «вождества». Напротив, кое-где в Северной Америке создались более демократические централизованные структуры — союзы племя, известные у ирокезов, гуронов, народов группы каддо и др. В этот период этносами являлись уже консолидирующиеся группы (семьи) племен — соплеменности, или формирующиеся народности. Отдельные же племена сохраняли некоторую этнографическую специфику.
В остаточном виде племя сохраняется и в классовых обществах. Таковы ещё не растворившиеся племена в составе формирующихся народностей и наций, в том числе особенно долго сохраняющиеся племена кочевников-скотоводов.
Пашенное земледелие, пахотное земледелие, плужное земледелие, земледелие, основанное на использовании тягловой силы домашних животных при обработке земли различными по характеру пахотными орудиями (рало, соха, плуг и др.).
Пашенное земледелие представляет собой более высокую ступень развития земледелия по сравнению с ручным земледелием: исторически — это синтез ручного земледелия со скотоводством. Основанные на оседлом пашенном земледелии хозяйственно-культурные типы в начаде 20 в. были широко распространены в теплом (субтропическом), умеренном и отчасти в жарком поясах Евразии, Северной Африки и Америки. Археологические, иконографические, а отчасти и письменные источники свидетельствуют, скорее всего, о том, что тягловую силу домашних животных при пахоте начали применять раньше всего (конец 4-го — начало 3-м тыс. до н. э.) в Месопотамии и в долине Нила. Зародившись в 4-ом — 3-ем тыс. до н. э. на Древнем Востоке в недрах первобытного общества, хозяйственно-культурный тип оседлых пашенных земледельцев с развитой ирригацией (см. Ирригационное земледелие) сыграл важную роль в становлении древнейших классовых обществ и государств. В это время плуг только начал употребляться в сельском хозяйстве зоны древних государств, постепенно распространяясь в направлении с запада на восток через Переднюю и Среднюю Азию до Северной Индии и ещё дальше до Северного Китая, где в бассейне Хуанхэ он зафиксирован только в 1-ом тыс. до н. э. Америка, Тропическая Африка и Океания не знали пашенного земледелия вплоть до начала европейской колонизации.
В Месопотамии плугу, по-видимому, предшествовала мотыго-лопата с каменной рабочей частью. Для проведения оросительных борозд её тянули за верёвку два человека. В историческом процессе распространения земледелия формировались различные типы пахотных орудий и системы земледелия, т. е. комплексы агротехнических, мелиоративных, организационных мероприятий, направленных на восстановление и повышение плодородия почвы (залежная, подсечно-огневая, огневая, паровая, плодосменная и т. п.). Особенности систем земледелия связаны как с внешними экологическими факторами (увлажнение и радиация, действующие на зелёные растения, элементы их питания в почве и т. п.), так и с отдельными структурными элементами земледельческого производства (системы обработки почвы, удобрений, семеноводство и т. п.). Особо важное значение имеет организация земледельческого хозяйства, обусловленная господствующими аграрными отношениями.
Патронимия (от лат. paler «отец» и onyma — «имя»: наименование по отцу).
1) в ономастике термин, служащий для обозначения тех родственных или территориальных общностей, наименование которых содержит указание на происхождение от общего мужского предка (например, слав. Васильковичи, шотл. Мак-Грегор, араб. бени Агийя).
2) В отечественной этнографии термин, употребляемый синонимично с термином семейно-родственная группа для обозначения группы относительно близких родственников (а также членов их семей), возводящих себя к предку, которого они помнят, энониму (т. е. давшему название всей группе). Следует различать патронимию — при мужском счёте родства и матронимию — при женском. Патронимии (реже матронимии) возникают в процессе разложения первобытнообщинного строя и сохраняются у многих народов в докапиталистических классовых обществах, объединяя своих членов остатками общей собственности, взаимопомощью, взаимозащитой, нормами экзогамии или эндогамии. Термины патронимия и матронимия отчасти соответствуют терминам патрилинидж и матрилинидж (см. Линидж).
